27 января мы отмечаем День полного освобождения Ленинграда от фашистской блокады. В преддверии этой даты сотрудники Ульяновского центра патриотического воспитания и корреспонденты издательства «Народная газета» побывали в гостях у ветерана Великой Отечественной войны и защитника блокадного Ленинграда Владимира Фёдоровича Шевченко. Колокол блокады Один из последних в Ульяновске ветеранов блокады Ленинграда рассказал о том, как на самом деле жил город почти три жутких года и как живопись спасала его семью. В квартире Владимира Шевченко по-домашнему уютно и тепло. Живет он один, не считая кошки Маруськи. Тут и там – странные выпуклые картины с искусственной позолотой. Рядом с диваном - корабль, а над низеньким шкафом – объемная модель центрального собора Ульяновска. Все предметы – его работы. - Мое хобби! - смеется ветеран. - С храмом (я сделал его в прошлом году) даже конкурс выиграл по Железнодорожному району. Владимиру Федоровичу уже 90 лет. Удивительно, как дедушке удается работать с настолько мелкими деталями, - руки-то дрожат. Описать стиль блокадника сложно: есть в его работах что-то одновременно и уютное, и горькое. Душа есть. - Моя модель храма звонит колоколами и загорается огнями раз в час, на вершине одного из куполов - часы, - показывает дедушка. - Давайте я включу. Маленькие лампочки загораются в каждом окне собора ручной работы, а с вершины начинает доноситься колокольный звон, похожий на звон музыкальной шкатулки. Как грустно звучит этот колокол!   Живой материал Воспоминания о событиях 70-летней давности у Владимира четкие. Отдельно - о войне, на которую он попал в 16 лет. Отдельно – о блокаде. Синонимом слова «блокада» для него стало слово «голод». - Это трудно описать словами. Я читал дневник девочки, которая пережила блокаду, его сейчас печатают везде, но мне кажется, там нет «живого материала», того, что было на самом деле, - рассказывает Владимир Шевченко. - Что такое «живой материал»? Голод. Мама подошла ко мне в один из дней и сказала, что соседку что-то давно не видно. Мы пошли к ней, бабушка жила с двумя внуками. Они открыли дверь испуганные, дрожали руки. В помещении было холодно, не было света. «Где бабушка?». «Ее нет дома». Бабушка была в чулане. Вернее, в чулане была куча из одеял и тряпок, вся покрытая опарышами. Куча шевелилась, как волнами, столько их было. Тела, рассказывает блокадник, складывали возле домов, потом их отвозили на кладбища пожарные. На улицах стояла тишина - страшный колокол блокады, -  которую прерывали взрывы бомб. - По телевизору показывают один и тот же кадр - женщина тащит сани с мертвым телом. Но никто не показывает то, что было до, и то, что было после, - горько и тихо говорит Владимир Федорович. - Это было самое страшное, что я видел. Страшнее войны. Страшнее страха смерти. Кровь и тишина На Ленинградский фронт Владимир попал в 16 лет добровольцем. Сейчас смеется - даже присягу не успел дать, а Родину защищал. Потом дослужился до старшего лейтенанта - и тоже без присяги. Свое первое ранение Владимир до сих пор помнит отчетливо. Все было красным, и перед глазами красно. Кровь повсюду. Тишина, и никого рядом. Потом оказался в медицинской академии, ранение было серьезным, в шею. Вокруг раненого Владимира собрались лучшие военные врачи и начали перешептываться. - Там были капитан-медик и генерал-медик, - вспоминает блокадник. - Капитан спрашивает: «Он может говорить?». Генерал отвечает: «Да, может». «Как же так получилось, ведь осколок должен был оторвать язык, траектория снаряда такая?». Генерал подумал и ответил: «Повезло парню, всякое бывает, видимо, во время взрыва его язык от страха ушел в район копчика, вот и уцелел». Буквально два года назад не стало любимой супруги ветерана. Ее фотография (на ней совсем еще молодая девушка) висит между образом ручной работы и храмом. Храмов, кстати, ветеран сделал уже два - оба электрические, в них горят окна и звучат колокола. Работал по фотографии. Первый храм подарил хоспису. Пускай, мол, колокол звенит для тех, кому недолго осталось. Второй храм, сделанный по фотографии нового ульяновского собора, оставил себе. Проходит час интервью, храм загорается, и колокол начинает звонить. Как грустно он звучит!.. Андрей ТВОРОГОВ http://ulpravda.ru/narodka/news/news-32789